— Это кажется невероятным, — согласился Пуаро. — Но если исчезает собака, находящаяся на чьем-то попечении, надо быть абсолютно уверенным в честности этого человека. Давно она у вас?

— Около года, — ответила леди Хогтин. — Мисс Эми пришла ко мне с отличными рекомендациями. Она жила со старой леди Хартингфилд, пока та не умерла десять лет назад. После этого она некоторое время присматривала за сестрой-инвалидом. Эми действительно добрая душа, хотя, как я уже сказала, абсолютная дура.

В эту минуту возвратилась Эми Карнаби. Немного запыхавшись, она с некоторой торжественностью протянула Пуаро обрезанный собачий поводок.

Пуаро осторожно взял ремешок.

— Да, — заметил он. — Поводок был несомненно обрезан.

Обе женщины выжидательно смотрели на него.

— Я сохраню этот поводок, — сказал Пуаро, — как вещественное доказательство.

И он торжественно положил обрезок ремня в карман. Обе собеседницы облегченно вздохнули — определенно он проделал то, что они от него и ожидали.

III

Не оставлять непроверенным ни одного факта — таким было правило Эркюля Пуаро. И хотя на первый взгляд было совершенно невероятно, чтобы мисс Карнаби оказалась замешанной в этой истории с похищением собаки, Пуаро тем не менее счел необходимым переговорить с племянницей покойной леди Хартингфилд.

— Эми Карнаби? — переспросила мисс Молтреверс. — Конечно, я прекрасно ее помню. Добрая душа. Не покидала тетю Джулию до самой ее смерти… Любила собак и замечательно читала вслух. Тактична, никогда не перечит больному человеку. А что с ней случилось? Надеюсь, ничего плохого. Я ведь около года назад дала ей рекомендацию к какой-то женщине… Имя ее начиналось с «X»…

Пуаро поспешил объяснить, что мисс Карнаби все еще работает у этой женщины. Произошел лишь небольшой инцидент с пропажей собачки.

— Эми Карнаби предана собакам. У моей тети был пекинес, которого она завещала своей компаньонке после смерти. Мисс Карнаби была очень привязана к этой собачке, а когда та, как мне говорили, умерла, очень переживала. Да, сердце у нее доброе. Конечно, ей не хватает интеллигентности.

Пуаро согласился, что мисс Карнаби, вероятно, нельзя назвать интеллигентной…

Затем он нашел паркового служителя, с которым мисс Карнаби разговаривала в тот роковой день. Служитель хорошо помнил этот случай.

— Дама средних лет, — вспомнил он ее. — Я бы сказал, довольно пухленькая, она потеряла пекинеса. Я ее хорошо знал в лицо — она прогуливала собачку почти каждый вечер. Видел, как они пришли. Дама была очень взволнована пропажей. Прибегала ко мне узнать, не видел ли я кого-нибудь выходящего из парка с пекинесом на руках. Но как я могу все замечать, спрашиваю я вас? Парк полон собак всех пород: терьеры, пеки, таксы, даже борзые — все породы, какие у нас есть в Англии.

Пуаро глубокомысленно кивнул.

Следующий визит он нанес в дом на Блумсбери, Роуд-сквер, 38.

Дома под номерами 38, 39 и 40 по этой улице представляли частный отель «Балаклава». Поднявшись по ступенькам, Пуаро толкнул дверь и вошел в холл. Внутри его встретили полумрак и запах готовящейся капусты вперемешку с ароматами копченой селедки, оставшейся, по-видимому, от завтрака. Слева стоял стол красного дерева с уныло поникшими хризантемами на нем.

Над столом висела большая, прикрытая байковой занавеской полка для писем. Какое-то время Пуаро постоял около нее, потом взглянул на дверь справа. Она вела в небольшую гостиную с маленькими столиками и невысокими, так называемыми легкими креслами, отделанными обрезками кретона унылого цвета. Три пожилые дамы и свирепого вида пожилой джентльмен подняли головы и посмотрели на незваного гостя с выражением крайней неприязни. Пуаро покраснел и поспешил ретироваться.

Узкий коридор привел его к двери, на которой висела табличка «Администратор». Пуаро постучал и, не получив ответа, открыл дверь. В комнате стоял большой канцелярский стол, заваленный множеством бумаг, а вокруг не было ни души. Он закрыл дверь и направился в столовую.

Девушка в грязном фартуке понуро возилась с приборами, которые она доставала из корзины и раскладывала на столах.

— Простите, пожалуйста, — обратился к ней Пуаро извиняющимся тоном, — не могу ли я видеть администратора?

Девушка обратила на него унылый взгляд.

— Не знаю, не уверена… — безразлично ответила она.

— В конторе никого нет, — объяснил Пуаро.

— Ну, не знаю, где она, — по-прежнему неохотно ответила девушка.

— Быть может, — сказал Пуаро терпеливо и настойчиво, — вы ее поищете?

Девушка тяжело вздохнула. Мало ей собственных ежедневных обязанностей — вот появилась еще одна: искать администратора.

— Ну хорошо, я поищу… — грустно сказала она и удалилась.

Пуаро поблагодарил ее и вернулся в холл, не отважившись снова встретиться с хмурыми взглядами людей, расположившихся в гостиной. Он рассматривал прикрытую байкой полочку для писем, когда шелест и сильный запах девонширских фиалок оповестил о прибытии администратора.

Миссис Харти была сама воплощенная любезность.

— Как жаль, — воскликнула она, — что меня не было в конторе! Вам нужен номер?

— Не совсем так, — промурлыкал Пуаро. — Я хотел бы узнать, не останавливался ли здесь мой друг, капитан Куртис.

— Куртис, — вновь воскликнула миссис Харти. — Капитан Куртис?! Где же я слышала это имя?

Пуаро ей не помог. Она огорченно покачала головой.

— Значит, капитан Куртис здесь не останавливался? — спросил Пуаро.

— О, только не в последнее время, — ответила администратор. — И все же имя определенно мне знакомо. Не могли бы вы описать вашего друга?

— Это было бы нелегко, — сказал Пуаро. — Я полагаю, что письма иногда прибывают для людей, которые здесь не живут.

— Конечно, — согласилась миссис Харти, — иногда так случается.

— И что вы делаете с такими письмами? — полюбопытствовал Пуаро.

— Какое-то время мы храним их, — объяснил администратор. — Возможно, адресат скоро прибудет. Если же письма или посылки длительное время лежа здесь невостребованными, мы их возвращаем на почту.

Пуаро понимающе кивнул.

— Похоже, — сказал он, — что случилось именно так. Я написал письмо моему другу на ваш отель.

— Тогда все ясно. — Лицо миссис Харти прояснилось. — Должно быть, я видела это имя на конверте. Но в самом деле, у нас ведь останавливается очень много народу — либо надолго, либо проездом, — и среди них очень много отставных военных… Одну минуточку… Дайте-ка я взгляну…

Она внимательно просмотрела письма на полке, но письма на имя капитана Куртиса среди них не было.

— По-видимому, его забрал почтальон, — сказала миссис Харти с сожалением. — Надеюсь, там не была ничего важного?

— Нет-нет, — успокоил ее Пуаро. — Ничего особенного. Обыкновенное письмо другу.

Когда он направился к двери, миссис Харти догнала его уже у двери.

— Если ваш друг приедет… — начала щебетать она.

— Маловероятно, — перебил ее Пуаро. — Если он до сих пор не приехал, то вряд ли приедет вообще.

— Наши условия, — сказала миссис Харти, — весьма приемлемые. После обеда непременно кофе. Мне было бы приятно показать вам один-два наших номера, чтобы вы могли оценить удобства…

Пуаро с трудом удалось ускользнуть от нее.

IV

Комната для гостей в доме миссис Самуэльсон была просторней, чем в доме леди Хоггин, теплей из-за батарей центрального отопления и роскошней обставлена. У Пуаро едва не закружилась голова от лавирования между позолоченными столиками на колесиках и большими скульптурными группами, расставленными по углам.

Миссис Самуэльсон оказалась выше ростом, чем леди Хоггин, а ее волосы были вытравлены перекисью. Пекинеса звали Нанки Пу. Выпуклые собачьи глаза смотрели на Пуаро с высокомерием. Мисс Кебл, компаньонка миссис Самуэльсон, в отличие от мисс Карнаби, худенькая и сухопарая, разговаривала стремительно и экспрессивно. В свое время она также заслужила резкое порицание за исчезновение Нашей Пу.